Словно в подтверждение его мыслей кривоногий коротышка снова широко осклабился и кивнул:

— Я за тобой.

Над лысой макушкой Гуды, со свистом рассекая воздух, пролетел жестяной кубок для эля, который чья-то крепкая рука метнула из полуоткрытой двери. Скатившись по ступеням, кубок замер на песке у крыльца. Трактирщик инстинктивно втянул голову в плечи.

— Постояльцы донимают? — сочувственно осведомился исалани. — Небось, погонщики мулов воюют меж собой?

Гуда покачал головой:

— Гостей нынче немного. Сдается гене, это семеро отпрысков моей благоверной резвятся в обеденном зале.

Накор, легко спружинив короткими ногами, подпрыгнул и уселся на перила веранды.

— Ладно, дай-ка мне чего-нибудь перекусить и пошли отсюда. Нам с тобой лучше не мешкать.

Гуда задумчиво взглянул на свой кинжал и снова провел по лезвию большим пальцем.

— Куда на этот раз?

— В Крондор, — охотно отозвался Накор.

Бывший наемник прикрыл глаза, не торопясь с ответом. Единственным человеком, кого они оба знали в Крондоре, был принц Боуррик, И никакие на свете силы не заставили бы Гуду снова искать с ним встречи.

— Я не назвал бы свою жизнь в «Зубчатом гребне» ни легкой, ни безмятежной, — пробормотал он наконец. — Но желания все это бросить у меня не было и нет. Я никуда отсюда не уйду, Накор. Так и знай.

Коротышка вонзил зубы в апельсин и, откусив изрядный кусок, выплюнул кожуру и принялся с аппетитом прожевывать мякоть. Он тщательно вытер подбородок тыльной стороной руки, с насмешливым прищуром взглянул на Гуду и кивнул в сторону двери, из-за которой теперь слышался громкий плач ребенка, перекрывавший не только прочие шумы, но даже и визгливый женский голос, сердито выговаривавший то ли одному из старших детей, то ли кому-то из постояльцев.

— Только не говори мне, что тебя все это устраивает. Я ведь все равно не поверю.

— Что ж, мне и вправду приходится нелегко, — согласился Гуда. — Зато жизни моей здесь ничто не угрожает, я ем горячую, сытную и свежую пищу по три раза в день, в одно и то же время, а как настанет ночь. отправляюсь на боковую. Притом, заметь, в одну и ту же постель — собственную, удобную и мягкую. И всякий раз рядом со мной оказывается моя хозяйка, к которой я успел попривыкнуть, а что до ее ребят… — В это мгновение речь его прервал новый оглушительный вопль одного из участников ежевечерней потасовки. Помолчав, Гуда искоса взглянул на Накора и после некоторого колебания спросил:

— Скажи, а зачем бы это нам с тобой тащиться теперь в Крондор, в этакую даль?

Накор пожал плечами и, пряча улыбку, ответил со своей обычной невозмутимостью:

— Чтобы встретиться там кое с кем. — Он покачнулся и, удерживая равновесие, обвил ногой столбик перил.

Подмигнув ему, Гуда с усмешкой заметил:

— Ты, как и прежде, не склонен утомлять собеседника ненужными подробностями. Так с кем же нам надлежит встретиться в Крондоре?

— Сам не знаю. Но мы это выясним, когда туда доберемся.

Гуда окинул своего гостя с ног до головы придирчивым взором, таившим в себе насмешку и осуждение.

— Помнится, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты направлялся к северу от Кеша, на остров чародеев. Звездная Пристань, кажется? Ты ехал верхом на породистом вороном жеребце. Боги, надо целый год работать, не разгибая спины, и во всем себе отказывать, чтобы такого купить. На плечах твоих красовался богатый плащ, а под ним, как сейчас помню, был небесно-голубой балахон, какие носят волшебники, — новехонький, с расшитыми золотом подолом и рукавами. А в поясном ремне у тебя позвякивали золотые монеты императрицы. — Гуда умолк и вопросительно воззрился на исалани.

Тот равнодушно пояснил:

— Лошадь пощипала худой травы и сдохла от колик. Полы моего плаща то и дело цеплялись за придорожные кусты, ну я его и выкинул, осердясь. Рукава балахона оказались слишком широки. Они мне изрядно мешали, и я их оторвал, а подол пришлось обрезать кинжалом — уж больно он был длинен. Таким мне мой балахон больше нравится. — И Накор любовно провел ладонью по груди, обтянутой грязной и вылинявшей голубой тканью.

Гуда, снова оглядев оборванное одеяние исалани, осуждающе покачал, головой:

— Ты мог бы доверить свой драгоценный наряд самому лучшему портному. Тот бы его перекроил по твоему вкусу.

— Недосуг было, — невозмутимо отозвался Накор. Он сощурился и взглянул на небо, по которому, гонимые легким бризом, неторопливо проплывали фиолетово-серые облака, края которых золотили последние лучи закатного солнца. — А к тому же я порастряс все свои деньги, да и в Звездной Пристани мне наскучило. Вот и решил, что неплохо бы побывать в Крондоре.

Гуда с усмешкой погрозил своему гостю пальцем.

— Только не пытайся меня убедить, что путь из Звездной Пристани в Крондор лежит через Элариал. Я ведь в свое время заглядывал в карту и потому знаю, что тебе, чтобы сюда попасть, пришлось сделать преизрядный крюк.

Против ожидания трактирщика слова его нисколько не смутили Накора. Кивнув и обезоруживающе улыбнувшись, тот спокойно пояснил:

— Я искал тебя. Гуда. Сперва я двинулся в Кеш, а оттуда — в Джандовай. Ты ведь говорил, что, может, осядешь там. Но мне сказали, что ты уехал в Фарафру, и я пустился по твоему следу. Он меня привел из Фарафры в Дракони, Каралиен, а потом и сюда.

— Выходит, я нужен тебе просто позарез, — подытожил польщенный Гуда.

Накор подался вперед. Лицо его вмиг утратило прежнее лукаво-насмешливое выражение и стало серьезным, даже как будто бы скорбным. В черных глазах горела тревога. При виде этой перемены Гуда поневоле напрягся и весь обратился в слух.

— Речь идет о вещах очень и очень важных, Гуда, — веско проговорил исалани и зачем-то оглянулся через плечо. — Уж ты мне поверь. Не спрашивай, в чем именно обстоит дело. Я и сам этого толком не знаю. Но предчувствия еще никогда меня не обманывали, и теперь я голову даю на отсечение, что мы стоим на пороге большой беды, которую надобно отвести от тех, кому она грозит. Ты обязательно должен пойти со мной, Гуда. И путь приведет нас туда, где доводилось бывать мало кому из кешианцев. Поэтому приготовь-ка не мешкая свой верный меч и дорожную суму. Завтра поутру в Дурбин отправляется большой караван. Я уже уговорился с хозяином, он тебя наймет охранником. Здесь еще хорошо помнят бравого вояку Гуду Буле. А из Дурбина мы поплывем в Крондор. Нам ведь надо прибыть туда как можно скорее.

Гуда больше уже не надеялся, что ему удастся отделаться от нежданного посетителя. А кроме того, ему теперь хотелось этого гораздо меньше, чем несколько минут тому назад, когда он распознал в бредущем к трактиру путнике исалани Накора. Он с тоской оглядел темневший вдали горизонт, спокойную гладь моря и носившихся над ней чаек испросил, чтобы только выиграть время и собраться с мыслями:

— С чего бы это я стал тебе верить?

Накор расхохотался и покачал плешивой головой. Рукой со все еще зажатым в ней надкусанным апельсином он указал в сторону двери трактира.

— Да хотя бы потому, что тебе до смерти надоело все это. Разве я не угадал?

Гуда невольно прислушался к раздававшимся изнутри воплям одного из своих приемных отпрысков, судя по всему, атакуемого шестью остальными, и пожал плечами.

— Да как тебе сказать. Моя жизнь здесь, конечно же, не богата событиями и, что греха таить, скучновата и однообразна. — Слова его прервал неистовый визг, и Гуда поморщился, борясь с желанием зажать уши руками. Он кивнул в сторону полураскрытой двери и, когда крик ребенка стих, вполголоса добавил:

— Но и вполне мирной ее тоже не назовешь.

— Пошли-ка отсюда поскорей. Простись со своими домашними и-вперед!

Гуда встал с кресла, расправил плечи и снова оглядел горизонт. Выражение его лица в эту минуту представляло собой странную смесь сожаления, растерянности и решимости. Повернувшись к. своему низкорослому приятелю, он скороговоркой пробормотал:

— Знаешь, ты лучше подожди меня в здешнем караван-сарае. Я недолго. Мне просто надо все как следует ей объяснить.